Всю ночь и день шестого января шёл снег. Это, практически, уже двое
суток валит без перерыва. Конденсата в палатке хоть тазиками выноси,
спальники мокрые.
Днём было -24, ветер усилился. Мы сделали попытку сходить наверх,
с разными целями.
Попов с Ведерниковой, подлечившей раны, пошли на Гильбери. Якшин с Панасенко
намеревались протропиться на соседний голец, с востока, левый по ходу
движения. Я собирался пойти с ними, а Скаллер пошёл прогуляться, докуда
придётся. Остальные остались в лагере.
 
Я на сей раз пододел две флисовки, взял толстые рукавицы и положил в
рюкзак пуховик в расчёте на голец.
При выходе в березняк предгольцовой зоны ветер так усилился, что резко
снизилась видимость, и даже следы от лыж мгновенно задувало. Моя тонкая
трикотажная маска оказалась совершенно беспомощна в таких условиях,
лицо конкретно обмерзало.
Мудрый Григорий Леонтьевич сказал мне: "Если ты принял неправильное
решение, а потом отказался от него, то ты - дурак только наполовину".
И мы решили вернуться.
|